[*Синеглазка*]

Довольно странная идея, посетившая меня, когда я случайно услышала по телевизору фразу «Влюбился, как тургеневский юноша!», воплотилась вот так на бумаге.

Тургеневские барышни и...

Барышни стоят, а он сидит, тоже мне джентльмен.

@темы: фанарт, Тургенев И. С.: "Отцы и дети", Тургенев И. С.: "Ася", Тургенев И. С.: "Дворянское гнездо", Тургенев И. С.: "Рудин"

---

***

[А. Пепел]

Название: Обречены на любовь.
Пейринг: Онегин/Ленский; своевольный орджинал.
Рейтинг: PG
Размер: мини
от автора: да простит меня артист оперы, именем которого я воспользовался, но он так хорошо играл и пел партию Онегина, что вдохновил меня до крайности.

Онегин поднял пистолет и, не целясь, отвернувшись в сторону, словно все происходящее было ему невыносимо, выстрелил. Владимир пошатнулся, мертвенная бледность залила мгновенно его лицо, и, сделав пару шагов навстречу Евгению, он повалился на снег.
Сцену залил кроваво-красный свет, в зале повисла тишина. Евгений встал на колени перед поэтом и приподнял его, словно пытаясь заглянуть в глаза; откуда-то сверху посыпался блестящий в свете прожекторов снег, и тяжелый занавес медленно закрылся.
Было совершенно очевидно, что у зрителей перехватило дыхание. Сцена имела успех.
- Это было невероятно!
Тонкий, невысокий мужчина аккуратно отирал с век густую черную краску, когда я буквально ворвался в гримерную, искрясь энтузиазмом.
- Что именно привело тебя в такой восторг?
Он смотрелся странно, когда улыбался уже своей, а не онегинской улыбкой, но глаза его еще блестели в окружении черных линий грима так, как могли блестеть только у Евгения – холодно и жарко одновременно, пристально, серьезно. Я сконфузился, сам не знаю, отчего, и уже спокойнее ответил:
- Дуэль; то есть и все остальное, конечно, тоже, но дуэль… как можно было так играть?! Ты превзошел все мыслимое и немыслимое, вокруг меня сидели люди и все, как один – со слезами на глазах.
Он одним движением стер с тонких губ алую краску и принялся за баки, которые я так любил и всегда жалел, что по окончании выступления их приходится снимать. В глазах у него наконец-то появилась обычная добрая улыбка, и Онегин словно бы испарился, исчез из гримерной, оставляя нас наедине.
- Дух, мой друг, дух произведения. Каждым артистом – если только он истинный артист, конечно – на время исполнения роли овладевает его герой, ты не знал об этом?
- Послушай, это не смешно, я искренне восхищен, а ты постоянно пытаешься отшутиться от признания своих заслуг.
- Я вовсе не шучу, - он многозначительно глянул на меня через зеркало, причем один из баков презабавно повис у него на щеке, - я абсолютно серьезен, и немного удивлен, что ты не знаешь… хотя, наверное, это известно только нам, артистам театра – такие вещи из родных стен не выносятся.
Я изобразил самую недоверчивую мину, на которую был способен; к мистике я склонности не имел, а театральное закулисье в иные минуты вообще не мог переносить. Мужчина одернул на плечах фрак, кивнул своему отражению в зеркале, уже совсем мало походящему на Онегина, и заметил:
- Если хочешь, я могу тебе показать этих двоих… у нас завтра еще один выход с этой оперой, так что они проведут в театре всю ночь, мы сможем их увидеть.
- Кого – их? – я недоуменно моргнул.
- Евгения и Владимира, конечно, - невозмутимо объяснил мой собеседник. – Онегин уже привык, что артисты бывают в театре по ночам, то роли тут разучивают, то просто… а Володя – нет, но всегда улыбается, если кому-нибудь встретится, он нас всех любит, поэт.
Мне показалось, что гримерка медленно поплыла вокруг меня от такой невообразимой чуши.
- Я тебе серьезно говорю, тут с нами все произведение живет, просто сходи со мной и взгляни.
Я вздохнул. Этот человек с самого нашего знакомства покорил меня своим умом и добротой, своим замечательным талантом и голосом, я никогда бы не смог заподозрить его во лжи или столь неудачной шутке. Но то, что его слова походили на бред сумасшедшего, отрицать не приходилось.
Однако, идея о том, чтобы провести ночь в здании театра, была слишком заманчива; пожалуй, именно об этом я мечтал с первого посещения главного концертного зала, который произвел на меня какое-то магическое впечатление.
- Ладно, посмотрим.
Он снова взглянул на меня, и я понял, что Онегина при нашем разговоре не было.

***

Несколько неярких прожекторов освещали сцену, зал был погружен во мрак.
Мой знакомый придержал меня за руку, когда я рванул было вперед, огибая ряды сидений:
- Тсс, куда ж ты так несешься, шальной? Просто смотри.
Мне показалось, что он захотел прибавить «и чувствуй», но сдержался, хотя мы никогда не боялись излишней вычурности выражений – так его приучила роль, а меня – любовь к литературе.
Я остановился. Огляделся вокруг, вздохнул; сам аромат этого театра показался мне предвестником чего-то особенного, в нем ясно слышалось шуршанье платьев дам, незаметный скрип от блестящей туфли щеголя, соприкоснувшейся с паркетом, негромкий разговор в тесных кружках…
Мы уселись где-то на двадцатом ряду от сцены, и артист прикрыл глаза, втянул в себя воздух, я догадался, что он чувствует то же самое, что и я. В лучах света над сценой закружился маленький кусочек фольги, бывший снегом в постановке. В театре было тихо.
Так мы сидели с полчаса, и я уже начал скептически поглядывать на спутника, как вдруг он очнулся и тронул меня за руку. Я вздрогнул – таким неожиданным было прикосновение – и он шепнул мне с улыбкой, которую я почувствовал в темноте:
- Смотри…
Из-за кулис неторопливо шагнул молодой мужчина в темном рединготе с плеткой для лошади в руке. Голова его была чуть наклонена назад, так что он оглядел сцену из под полуопущенных век, остановился посреди нее и, словно бы в задумчивости, промолвил:
- Игра идет более, чем достойно, определенно, в этих artistes есть талант. Как думаешь ты, mon cher?
- Я сочинил о них стихи, - донеслось из противоположных кулис приглушенно, но бодро, - ты будешь слушать?
- Лучше запиши их в свой альбом expériences spirituelles, который я перелистываю каждый день – пусть там появится хоть что-то, не касающееся меня.
Мужчина легко усмехнулся, и в следующий миг из-за кулис показался его собеседник – высокий, хрупкий молодой человек с бумагами в руках, с немного взлохмаченными черными волосами и рассеянным взглядом. Он подошел к мужчине вплотную и, глядя в бумаги, заметил:
- Я попрошу тебя не попрекать меня этим, я не виноват, что ты настолько напорист и насмешлив, что я не мог не дать тебе прочесть… это означало бы вызвать твою холодность или твою язвительность, одно не лучше другого.
- Какое обвинение, господин Ленский, я даже и не думал бросить вам упрека. Как вы нашли дуэль?
- Ты был превосходен, - молодой человек поднял лицо к собеседнику, и мне показалось, что на этом лице, удивительно красивом, с тонкими одухотворенными чертами, темными глазами, была какая-то беспомощность, нервность рядом со спокойным лицом мужчины, - j'ai toujours voulu mourir sur vos mains.
- Tellement tu me comprends? *
- Настолько, что умираю уже в…
- В тридцать седьмой раз.
- Да, в тридцать седьмой, а завтра придется умирать снова, - Владимир – я не сомневался уже в том, что это был он – развел руками.
Онегин, только Онегин мог сделать то, что сделал мужчина в следующую минуту. Он привлек Ленского к себе, ровным движением забрал у него бумаги и склонился к его лицу, так что Владимир встревожено вскинул на Евгения взгляд, но тот только коротко прикоснулся губами к его щеке.
А затем – у меня сердце сделало цирковое сальто – Онегин обернулся в темноту зала и, глядя прямо на нас двоих, вздернул резко очерченную бровь:
- Господин Янковский, я все понимаю, но не изволите ли вы оставить на на некоторое время tete-a-tete?
Кажется, ему пришлось выводить меня из зала, крепко держа за предплечье, потому как сам я двигался неровно и крайне неуверенно. Как знать, может, после встречи с Онегиным и Ленским и земля запросто могла бы уйти у меня из под ног.
И в этом не было бы ничего удивительного.

***

В гримерке сидел молодой артист. Когда он улыбнулся нам, входящим, навстречу, я сразу вспомнил, как зрители не отпускали его с пару минут, аплодируя без конца и края, сразу после сцены дуэли, когда он уже отыграл свою роль.
- Ну что, там, как всегда? – его блестящие черные глаза живо напомнили мне Ленского в момент, когда казалось, что Онегин неминуемо его поцелует.
- Да, но сейчас их лучше не тревожить.
- Что ж, пойду поучу в фойе, - легко согласился артист и, выходя из грмерки, остановился напротив моего знакомого, чтобы пожать его руку – не обычным мужским пожатием, а простым мягким касанием пальцев и ладоней, словно бы они передавали друг другу что-то, зажатое в кулаке.
Мой знакомый блеснул на него внимательным и многозначительным взглядом, а молодой артист быстро поднял на него взгляд; в этот момент он выглядел немного растерянным.
И тут меня ударила догадка.
- Ты в него влюблен? – получилось так, словно я забавлялся происходящим, и слишком быстро после того, как закрылась дверь гримерки.
- Ну конечно, - мой сопровождающий отвел взгляд с улыбкой, - а ты, я вижу, все понял.
- Я зря сомневался, ты же хочешь, чтобы я это признал, так? Но почему вы…
- Кажется, артисты, которые сыграли их, обречены на любовь.
Я судорожно кивнул. Еще хотел добавить, что не простые артисты, а те, кто умудрился сыграть так, чтобы им понравиться, но, видимо, господин Янковский не любил чрезмерных похвал.
Еще я подумал, как в эту минуту Онегин мог целовать Ленского прямо посреди сцены, в перекрестном свете нескольких прожекторов…
Владимир совершенно точно был смущен, подумал я.


* - я всегда мечтал умереть на твоих руках.
- Ты так высоко меня ценишь?

@темы: Пушкин А. С.: "Евгений Онегин", фанфикшн

---

[Мишель Бестужев]

Сергей Есенин

@темы: фанарт, Real People

---

Зарисовки

[*Синеглазка*]

По многочисленным просьбам трудящихся. Дамы и господа, я понимаю, что рисовать не умею, в отличие от других участников сообщества, выкладывающих здесь свой арт, но всё же пускай это будет мой маленький вклад в развитие классического фандома.

«Евгений Онегин»:

«Он был свидетель умилённый её младенческих забав».

«Ребёнок был резов, но мил».

«Но куклы даже в эти годы Татьяна в руки не брала».

«Отцы и дети»:

Фенечка/Николай Петрович.

Аркадий/Евгений.

Павел Петрович.

Братья Кирсановы в молодости.

Одинцова/Катя.

«Пиковая дама»:

Германн.

Томский.

Графиня Анна Федотовна.

«Венера Московская».

«Преступление и наказание»:

Дуня Раскольникова/Сонечка Мармеладова.

«Горе от ума»:

Софья/Лизанька.

«Обломов»:

Илья Ильич собственной персоной.

@темы: фанарт, Гончаров И. А.: "Обломов", Пушкин А. С.: "Евгений Онегин", Тургенев И. С.: "Отцы и дети", Грибоедов А. С.: "Горе от ума", Достоевский Ф. М.: "Преступление и наказание", Пушкин А. С.: "Пиковая дама"

---

[Мишель Бестужев]

Да-с, от делать нечего друзья.

@темы: фанарт, Пушкин А. С.: "Евгений Онегин"

---

***

[А. Пепел]

Название: 22 января
Пейринг: Джоржд (лорд) Байрон/Михаил Лермонтов
Рейтинг: PG
Размер: мини
Жанр: драма


За окнами тяжелыми хлопьями валил снег. Он укрывал Петербург день за днем вот уже почти неделю, словно в столице не должно было остаться другого цвета, кроме снежного белого; особенно этому радовались щеголи с меховыми воротниками, на которых так красиво блестели снежинки – о таких щеголях Михаил когда-то набрасывал эпиграммы, но уже давно забросил это бесполезное занятие.
От идеального облика заснеженного Петербурга его пронизывало дурное предчувствие.
… Нет слез в очах, уста молчат,
От тайных дум томится грудь,
И эти думы вечный яд, -
Им не пройти, им не уснуть!..
Как будто бы сама собой рука водила пером по бумаге, и на листе выходил чей-то портрет – так Пушкин любил изображать своих героев на полях черновиков, но здесь было другое. Не герой, но сам творец глядел с бумаги гордым темным взглядом, так живо, что Михаил усмехнулся собственной смелости – сколько раз он рисовал лорда, и все лучше любого художника. Как будто сама поэзия, пропущенная Лермонтовым в сердце, лилась с кончика пера; кто мог понять поэта-изгнанника лучше, чем другой изгнанный? кто мог изобразить его вернее, чем хранящий все его портреты, все его стихи, на десятки раз перечитанные?
На столе в комнате горела свеча, и Михаил затушил бы ее, но не мог оторваться от бумаг, которые лежали перед ним – стихи, на русском - его же стихи - и на английском, исписанные его отрывистыми переводами; и на многих листах был набросан мужской профиль с чуть сведенными бровями, взглядом, устремленным в даль, видимую, может быть, только им двоим – художнику и изображенному. Тут и там на полях виднелось, выведенное непостоянным почерком Михаила – Джордж Байрон, лорд Байрон, Лорд.
За окном шел снег, день был – 22 января 1837 года; Лермонтов подписал эту дату под портретом, который еще очерчивал пером.
… Клянусь, я помню, как сейчас,
Твой томный взор, твой лик прекрасный…
Последний портрет лорда, который получил Михаил, был мрачен и тяжел, не оказалось в нем прежней романтической свежести, высокой одержимости взора, но была и гордость, не изнеженная, а чистая, из сердца шедшая и ударившая Лермонтова сильно – так вот он какой, лорд Джордж Байрон. Таким – темным, тяжело пленительным и самим пленным жизнью – Михаил его не видел раньше, но с тех пор, как увидел этот портрет, возвращался к нему неизменно, словно видя в нем самое для себя близкое и самое притягательное.
Каждый раз вечером и ночью 22 января Лермонтов перебирал все бумаги, связанные с его «поэтом гордости», которые хранил в одной шкатулке – он был уверен, что Пушкин мог сравнить его с Александром Македонским, обращаясь, как любил, к античности, а стихи Байрона – с поэмами Гомера, которые хранились под подушкой у царя. Михаилу было от этого и смешно, и какое-то чувство еще охватывало его от того, что дух лорда сопровождал его в глазах других; словно бы дух этот оставался с Лермонтовым за то время, которое не смог быть с ним живой поэт.
Рассвет мой скрыт за тучей тьмы,
Ушли любовь, надежд сиянье...
О, если б и воспоминанье!
Не раз Михаил думал о том, как могло бы быть – читать письма из холодной Англии, написанные рукой легкой одинаково и после светских вечеров и вина, и после тяжелых разочарований, или же письма из Греции, или еще откуда бы то ни было; долго идущие до Петербурга, еще дольше ожидаемые письма. Он мечтал о переписке с Байроном, как мальчишка, влюбленный, снедаемый первыми страстями, в которых признаться возможно только одному человеку – тому, которого он любит. С каким упоением, скрытым глубоко в душе, невидимым для всех товарищей, читал он несколько черновиков, привезенных из Англии одним знакомым, но какой тоской обливалась, как кровью, его сердце!
За окном шел снег, и, остановив кончик пера на вырисованной изогнутой брови, Михаил подвел итог, который отозвался гулким ударом в его груди – прошло тринадцать лет с тех пор, как он мог надеяться…
… Я не виню тебя, но мне судьба судила -
Преступно, без надежд, - любить все вновь и вновь.
Лермонтов чувствовал, что в белоснежном Петербурге витало тяжелое предчувствие и, вместе с тяжестью прошедших тринадцати лет и одного этого, почти невыносимого вечера, ложилось ему на плечи.

На Кавказе Михаил часто перечитывал стихи лорда Байрона, и драгоценная шкатулка повсюду была с ним.
Прости! Коль могут к небесам
Взлетать молитвы…

@темы: Real People, фанфикшн

---

AU-круг

[Russian classic]

1. Тема нового тура - исключительно AU. Напомним, что чем глобальнее AU, тем лучше. Напомним, что банальные "Онегин не убил Ленского" и "Базаров выжил", как мы говорили ранее, приняты не будут. Подобные заявки будут рассмотрены на обычных турах, а сегодня мы ждем полета вашей фантазии.

2. Заявок будет принято не 20, как всегда было до этого, а 15. Это вызвано двумя причинами. Во-первых, в последнее время активность авторов сильна упала. И во-вторых, согласитесь, AU тематика весьма и весьма необычна для фендома русской классики. А посему призываем вас работать не на количество, а на качество. Обычно мы принимаем все поступающие заявки, но сегодня вполне можем устроить тщательный отбор, а посему, просим вас, постарайтесь.

3. Правила подачи остаются прежними.

Фендом: Пожалуйста, просим вас сначала указывать фамилию автора, затем инициалы, после двоеточие и название произведения в кавычках. Например, Достоевский Ф.М.: "Преступление и наказание". Вам не сложно, а администрации легче расфасовывать заявки после набора.
Персонажи: Символом «/» разделяется пейринг, «|» (или запятой) — персонажи.
Рейтинг: необязательный пункт.
Жанр: необязательный пункт.
Ключ: В этот раз ключ не может быть компенсирован ключевой фразой. Здесь вы должны описать, в чем состоит суть задуманного вами AU и пожелания по сюжету.
Ключевая фраза: необязательный пункт, особенно если учесть обязательное наличие ключа.

<b>Фендом</b>: 
<b>Персонажи</b>:  
<b>Рейтинг</b>: 
<b>Жанр</b>: 
<b>Ключ</b>: 
<b>Ключевая фраза</b>:

Удачи, дамы и господа! Прием заявок на AU-тур официально объявляется открытым.

Прием закрыт, идет сортировка. Большое спасибо всем заказчикам.

запись создана: 19.03.2011 в 20:02

@темы: известия

---

Совещательное собрание

[Russian classic]

Дамы и господа, судари и сударыни! Администрация давно заметила, что во втором туре авторы уже исчерпали себя, а посему, не дожидаясь приличного количества выполненных заявок, мы открываем новый тур.

Но прежде мы должны с вами посоветоваться. Дело в том, чтобы разнообразить рутину и принести вдохновение авторам и заказчикам, мы решили устроить тематический тур. А что вы думаете на этот счет?
Есть предложения сделать кроссовер-тур или, весьма актуальный в связи с недавним постом князя Меншикова, сонгфик-тур. Что скажите вы? может, вы хотите предложить своя тему? Не стесняйтесь, дамы и господа, ваше мнение очень важно для нас.

Обсуждение будет идти в течение недели, а на следующих выходных мы проведем долгожданный набор на новый тур.

P.S. Надеемся сократить в этот раз количество принятых заявок с 20 до 15. Пытались сделать это и в прошлый раз, да не устояли, надеясь на активность авторов. В этот раз, к сожалению, реформу все же придется провести.

UPD! Ну что ж, господа, раз новых идей все равно не поступает, откроем голосование сейчас - больше тянуть простые обсуждения смысла нет.
На голосование мы выносим три тематических тура. Голосование будет длиться до 18 марта 20:00, а набор заявок проведен 19 марта в 20:00. Таким образом, после определения тематики круга, у вас будут ровно сутки на сочинение своих заявок. И помните, что мы работаем не на количество, а на качество.

Описание тематических кругов, вынесенных на голосование:

1. Кроссовер-тур.
Принимаются заявки, в которых смешиваются персонажи различных произведений. Таким образом главными героями заявки должны являться, как минимум, по одному персонажу из двух разных произведений. Больше - пожалуйста.

2. Сонгфик-тур.
Наиболее популярный способ написания сонгфика - вставить песню в контекст путем цитирования по ходу повествования. Но также можно просто взять из неё пару строчек, перевести, и задействовать в фике, как обычный текст. Можно передать в фике только смысл и суть песни. Можно связать фик с атмосферой песни.

3. АУ-тур.
Альтернативная вселенная, указанная в заявке, в чем-то должно отличается от мира канона. Бывает самое разное AU: от нескольких новых событий до коренной переделки мира. Мы же будем принимать исключительно второй вариант, ибо первый вариант слишком банален и итак встречается повсеместно. То есть заявки наподобие "Онегин не убил Ленского" или "Базаров выжил" приняты не будут, а, к примеру, помещение любимых персонажей в сказочное средневековье или современность будут приняты с радостью.

UPD 2! Судари и сударыни! С небольшим отрывом победил АУ-тур. Не теряйте времени даром и готовьте свои заявки. Не забудьте, прием завтра в 20.00.

запись создана: 13.03.2011 в 20:39

Вопрос: Какой тематический круг провдим?

1. Кроссовер-тур		40	(34.78%)
2. Сонгфик-тур		28	(24.35%)
3. АУ-тур		47	(40.87%)
Всего:		115

@темы: известия

---

***

[А. Пепел]

схватил в школе задание - сделать доклад по гончаровскому Обломову. ну как не поделиться материалами?

мхатовская,кажется,постановка - по-моему,Обломов бесподобный,ну и Штольц,конечно как они хорошо смотрятся вместе

много Обломова,хорошего и разного

тот же мхат:



этот,думаю,многим пришелся по сердцу,ибо актер чудесен



пара иллюстраций:





с Ольгой:



ну и вот еще красивый сценический момент:

@темы: Гончаров И. А.: "Обломов", иллюстрации

---

***

[А. Пепел]

я опять со своими пирогами...
начну со скромного объявления,что я - это я,князь Меншиков,прошу любить и прочее. ну а далее - к делу.
следуя своим обещаниям,я взялся читать второй том Мертвых Душ. и в связи с этим хочу поговорить с теми,кто,что называется,в теме.
вот читаю я и думаю: наконец-то повернул Гоголь свою медаль русской жизни,если хоть не другой стороной,но ребром - точно.
открылась галерея "НЕ плохих людей". но и не хороших,естественно - прошу простить мне такое грубое деление,которое категорически запрещено в сочинениях по литературе. но у нас в данном случае будут категории плохой/хороший.
потому что я хочу спросить вас,господа "второтомники" - а как считаете вы,начинается новая категория людей в новом томе? те же ли мертвые души показаны читателю,что и Манилов,Плюшкин,Собакевич и прочие?..
и кто ближе вам из второго тома и почему?

Вопрос: а вы,собственно,второй том осилили?

1. да,конечно я его прочел и с удовольствием		12	(17.65%)
2. нет,но в ближайшем же будущем...		18	(26.47%)
3. нет и не думаю этим заняться		26	(38.24%)
4. да,но с трудом - первый понравился больше		12	(17.65%)
Всего:		68

@темы: Гоголь Н. В.: "Мертвые души", прочее

---

Авики

[alley_skywalker]

Авики (50 штук).
Фандом: ВиМ




1. 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12. 13. 14.15. 16. 17.18. 19. 20. 21. 22. 23. 24. 25. 26. 27. 28. 29. 30. 31. 32. 33. 34. 35. 36. 37. 38. 39. 40. 41. 42. 43. 44. 45. 46. 47. 48. 49. 50.

Плюс баннер.

@темы: аватары, Толстой Л. Н.: "Война и мир"

---

[Sirin-chan]

Долохов/Анатоль, на песню, зарисовка, 330 слов.


Просто так прогуливаться с Долоховым по набережной было по меньшей мере странно. Прогуливаться под пронизывающими ледяными порывами ветра - явной глупостью. Но Долохов, будто не замечая этого, шел по своему обыкновению прямо и гордо, тонкие и правильные губы кривились в вечной его презрительно-снисходительной усмешке. Руки без перчаток совсем закоченели, но он упрямо не хотел убирать их в карманы. Петербург, холодный и неприкаянный, строгий и изысканный одновременно, с его прямыми улицами, острыми шпилями и белыми ночами, ночами напролет с весельями и кутежами, как никакой другой город, подходил Долохову в этот момент, думал Анатоль, глядя то на этот четкий профиль, то на темные свинцовые воды Невы, исходившие тяжелой рябью.
- Ну, что, разжаловали?
- Да, - будто бы нехотя ответил Долохов, но с тем оттенком твердости, который так и говорил: "Да, но не стоит меня жалеть, я всё уже для себя решил и не собираюсь опускать руки". - И завтра уезжаю в действующую армию.
Ему, казалось, было неприятно находиться рядом с Анатолем, который наказания избежал благодаря своему отцу, но Долохов лишь сдержанно улыбался. Анатоль обеспокоенно остановился, схватил его за руку, заглянул в светлые глаза. Да, точно, Федя же теперь солдат, не офицер при штабе. Теперь его могут убить.
- Но mon cher, ты можешь умереть, я не вынесу...
- Это мой долг, - как-то ядовито хмыкнул Долохов, и в его взгляде горела лишь жажда вновь подняться туда, откуда так несправедливо сбросила его судьба. Его, не имеющего ни средств, ни связей, только непоколебимую волю и непроходимую дерзость. - Ты же знаешь.
И Анатоль поднял к своему лицу его закоченевшие совсем руки, тепло задышал на них, согревая - "знаю". Долохов прикрыл глаза и, кажется, терпел, пока это закончится, но на деле старался сокрыть ту волну нежности и щемящей тоски, нахлынувшую так внезапно.
- Я буду ждать, - сказал Анатоль, хотя не очень верилось, что он хотя бы раз вспомнит о нем за время службы, но.
Сейчас, в неверном свете фонарей, пока они оба настоящие, можно было поверить в этом мире хотя бы во что-то.

@темы: Толстой Л. Н.: "Война и мир", фанфикшн

---

[князь Меншиков]

зафлудил я уже все сообщество...
напомнили же мне опять! Собачье Сердце,вот,что-то я и сам не удосужился до сего момента покопаться в поисках интересных кадров,и не видел ни у кого ничего подобного.
а выставлять подобные безделушки на всеобщее обозрение я люблю,так что давайте поумиляемся.)

да,тут будет пара Преображенский/Борменталь,чего вы еще ожидали?

знаменитые посиделки при коньяке,сигарах и лазоревом халате:

дальше градус поменьше - простор для фантазий больше.

я все думаю,каким удивительным человеком должен был казаться Преображенский Ивану Арнольдовичу,особенно во всех этих пренеприятных ситуациях,в которых держался просто так,что уму непостижимо,откуда только терпение бралось?? настоящий хозяин положения. а Борменталь в немом восхищении. о_о



ну тут легко догадаться,что Шариков заявился невовремя:



а вот тут - просто душа радуется. идилия,честное слово а Борменталь хорош,черт,просто глаз не отвести

@темы: Булгаков М. А.: "Собачье сердце", иллюстрации

---

***

[князь Меншиков]

вот-с еще какое предложение созрело (что-то на игры меня потянуло,не обессудьте). думаю,многие,слушая какие-то песни,представляют себе определенную пару или персонажа или просто произведение. давайте поделимся,а?
вставляйте сразу музыку или просто пишите название-исполнителя.
и вдохновение,глядишь,на кого-нибудь накатит,да и просто любопытно.

@темы: музыка

---

***

[князь Меншиков]

итак,я,уже который день пребывая под впечатлением от прочитанного тома Мертвых Душ,решаюсь на небольшой пост с иллюстрациями,кадрами и фото.
начну,конечно,со страстно любимого "человека с орлиным взором",то бишь Чичикова,естественное дело:

очаровываемся далее и прчими персонажами

далее Манилов - моя любимая иллюстрация,на мой же взгляд единственная,где удалось его изобразить:



хм,опять Чичиков - мил,конечно,но однако же что-то очень смущен.



аа,Ноздрев..) с этим несчастным щенком; очень меня интересует его судьба - щенка,не Ноздрева - по окончании первого тома:



ну и не мог я пройти мимо бесподобного Гоголя в экранизации черт-знает-какой,я в них не разбираюсь:





к великому моему сожалению, не существует иллюстраций,хоть сколько-нибудь показывающих настоящего Собакевича,тут я опечален. а впрочем и без того красоты достаточно.)

@темы: Гоголь Н. В.: "Мертвые души", иллюстрации

---

[eievui]

По просьбам. Очень быстроарт

На улице мне все улыбаются. У меня смешная шапка.

@темы: фанарт, Достоевский Ф. М.: "Преступление и наказание"

---

[Мишель Бестужев]

Базаров/Кирсанов. Ворнинг: неумелый фотошоп, прошу простить)

Та самая сцена на сеновале.

@темы: фанарт, Тургенев И. С.: "Отцы и дети"

---

***

[князь Меншиков]

Пейринг: Чичиков/Манилов
Рейтинг: PG
Размер: мини
Жанр: роман
примечания: я уж не знаю, как там со стилистикой, за которую я Гоголя очень невзлюбил, но не написать этого я не мог, потому что Чичикова люблю, Манилова люблю (еще Собакевича люблю,но там был бы голимый ангст), короче говоря готов ловить вашу обувь, читатели.


Существуют на свете, среди прочих, замечательные лица. На первый взгляд, а то и на второй, и даже на все последующие они не кажутся более, чем приятными, не привлекают к себе никакого особенного внимания. Однако, стоит им отразить какое-нибудь чувствование, как становится ровным счетом невозможно на них глядеть, чтобы не сводило у смотрящего зубы или не возникала бы мысль, наподобие: «Что же это за черт возьми, уж не издеваются ли надо мной самым бессовестным образом?» Ясное дело, что физиономии такие появлялись от недостаточной искренности чувств, которая у некоторых входила даже в привычку. Но помилуйте, откуда в губернском городе взяться поэтическим страстям и прочему?! Тут у каждого были заботы другого свойства, и если только какая-нибудь заезжая птица, дышащая еще воздухом столиц и свободы…
Так думал Павел Иванович, глядя на Манилова, набивавшего две трубки. Что касается последних, то Чичиков отказывался до последнего, в самых изысканных выражениях, однако противится любезностям Манилова долго вообще отчего-то не мог. По этой же, самому ему до конца не ясной причине Чичиков уже в третий раз на неделе бывал у приятеля в гостях, однажды вышло даже и так, что они вдвоем обозревали окрестности дома Манилова, и Павел Иванович с терпением и согласием выслушал соображения друга об устройстве прудов, беседок и английских полян.
Все это было престранно, и с утра, перед поездкой к Манилову, Чичиков даже старался не выглядеть слишком уж по-щегольски, однако круглый его подбородок был выбрит самым тщательнейшим образом, одеколон окружил Павла Ивановича чудным шлейфом, и только тогда Чичиков решил, что готов ехать.
- Извольте, милейший, - Манилов наконец подал гостю трубку – замечательную, красного дерева – и сам принялся за свою, с таким ловким удовлетворением во всех движениях, что было видно почти знатока.
- А позвольте мне у вас узнать… - начал было Чичиков, легонько вдохнув дым, и тут же осекся, - а впрочем нет, это уж слишком с моей стороны, просто до безобразия…
- Да говорите же вы, какие стеснения могут быть между друзьями, а вам и вовсе все позволено!
- Благодарю, для меня честь… ну так вот в чем дело. Не чувствуете ли вы здесь, в этом городе, ущемления, так сказать, чувств и недостатка в них такого, словно бы не можете вздохнуть? То есть я не для пустого интереса спрашиваю, не подумайте, я к вам слишком расположен сердцем, чтобы проявить вдруг пустой интерес.
Манилов выдохнул, и приятное лицо его выразило крайнее удивление, не столь, как заметил Чичиков, сладкое и любезное, какое было у этого лица в привычках.
- Неужели же и вы, дорогой мой друг?!
- Что, пожалуйста?..
- Эта тяжесть на сердце, такая временами, что даже и больно, и свет меркнет, и сердце прихватывает, как от сильных волнений, честное слово…
- И лица вокруг грубы…
- Да, да! Ах, милый вы мой Павел Иванович, если бы вы знали… вы ведь просто же ласточка, вестник радостей, только вас бы, кажется, и мог я видеть в такие минуты!
Манилов совершенно оставил трубку, положив ее на стол, и в душевном порыве шагнул к Чичикову, казалось, чтобы заключить его в объятия, однако остановился, и странное смущение овладело им – то ли от внимательного блестящего взгляда гостя, то ли от собственной откровенности, а впрочем он и вовсе не знал, отчего.
Как удивительно, свежо, непривычно смущение на таком постоянно любезном лице! Ведь смущение решительно ничего общего не имеет с приличиями, ни с гостеприимством, ни с дружескими ласками – всего-то только чувство.
Чичиков, вполне им довольный, не без грациозности, присущей людям не слишком толстым, но и не слишком тонким в минуты увлечения, поднялся Манилову навстречу. Тому пришлось совершенно как-то не по-помещичьи волнительно поднять на него взгляд, так что Чичикову уж и в голову ничего не пришло, кроме как: «Черт знает что такое!» Ему вдруг показалось, что уж и зря он затеял все это внимание к лицу Манилова, потому что у самого Павла Ивановича уже как-то екало сердце – вроде бы и как при составлении купчей, а вроде бы и иначе, совершенно даже по-другому.
- Я вам скажу откровенно, потому как перед вами не могу ничего ровным счетом утаить, и вот как на духу – я бы с вами проводил вечера свои, и общество ваше самое приятное из всех, что мне доводилось… а впрочем все это довольно мелко, и словами тут малое только и можно выразить, внешность только, так сказать, а внутренность вся останется здесь, - на этих словах, со всей прониконовенностью им произнесенных, Чичиков приложил руку к груди, там, где должно было находиться сердце по всем его познаниям, однако в голове у Павла Ивановича все решительно перемешалось.
«А это с чего бы? Какая странность, в самом деле. А что за глаза у него однако же, только в них смотри и тут же – на танец, и тут же – мечтать, мечтать… какому же помещику такие глаза, это же просто уму непостижимо!»
- А я – верите ли, дорогой Павел Иванович! – я бы без вашего приезда, пожалуй, так и остался в неведении довольно сладком, а вообще-то печальном, что есть ум глубокий, приятность бесед даже самых несодержательных и всего этого… даже и что есть настоящие чувства.
Манилов, казалось, смешался окончательно, и вместо улыбки довольно неприятной на его лице вдруг стали заметны только голубые глаза, какие, по мнению Чичикова, давались природой поэтам – весьма безнадежным людям, также по его мнению – и румянец какой-то совершенно юношеский, даже и смешной, если бы не его очаровательность.
«Вот, вот оно! Что же губерния забрала, размыла в себе окончательно, какую мечтательную, пусть слабую и бездеятельную, но какую тонкую душу!»
Чичиков вдруг, сам для себя неожиданно, осмелился и обвил рукой талию Манилова – очень легко, потому что тот был фигуры странной для города N, похожей на фигуру какого-нибудь петербургского франта, уже немолодого, но по-прежнему тонкого и стремящегося вверх. Манилов совершенно тревожно – а впрочем в глубине взгляда и взволнованно отнюдь не без приятности – поглядел на приятеля. Чичиков же ясно понял, что не ошибся во всех своих предположениях относительно замечательных лиц, и почти лукаво блеснул ответным взглядом.
- А вот взгляните, - Павел Иванович подвел Манилова к окну, открытому по причине намечавшегося курения, и не поспешил завершить деликатного объятия, - вот между тех прекрасных березок будет мост через ручей, на котором, знаете ли, вечерами… размышления, уединения и прочее… да, именно там и будет мост.
Тут Чичикову показалось – он, впрочем, лишь сначала подумал, что показалось, а в следующую минуту совершенно уверился – что Манилов чуть-чуть наклонился назад, к его руке, обнимавшей уверенно, но совершенно на какой-то грани приличий.
Павел Иванович вдруг успокоился, и сердце его забилось ровно и глубоко, словно бы купчая была подписана, и притом со всеми возможными выгодами.

@темы: Гоголь Н. В.: "Мертвые души", фанфикшн

---

Экранизации

[*Синеглазка*]

Что ж, не знаю, на правах рекламы это или нет... Всего известных мне экранизаций романа Ивана Тургенева «Отцы и дети» — три, хотя я знаю, что были ещё и некоторые зарубежные постановки, а также одна дореволюционная, — ни одну из них, увы, нигде не найти.
Итак, вот три доступные нам экранизации:
1) 1958 года, полнометражный фильм режиссёров Натальи Рашевской и Адольфа Бергункера;
2) 1983-84 годов, телефильм (4 серии) режиссёра Вячеслава Никифорова;
3) 2008 года, тоже телефильм и тоже в 4-х сериях режиссёра Авдотьи (Дуни) Смирновой.
Помимо того, существует телеспектакль Малого театра (1974, реж. Алина Казьмина, Евгений Симонов), а также телеверсия спектакля «Табакерки» (2008, реж. Константин Богомолов, Александр Смирнов), но их я предпочту не относить к экранизациям романа.

А теперь пойдёт чистая вкусовщина, дамы и господа. Я просто оставлю здесь отрывки из моей любимой экранизации, а именно 1983-84. В роли Базарова — Владимир Богин, в роли Аркадия — Владимир Конкин.

@темы: Тургенев И. С.: "Отцы и дети", прочее

---

Губернский бал

[*Синеглазка*]

Название: Губернский бал
Автор: *Синеглазка* (Gottingen)
Фандом: И.С. Тургенев, «Отцы и дети»
Пейринг: Евгений Базаров/Аркадий Кирсанов
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: AU, OOC всех и вся, бред, a lot of Madame Odintsov
Примечание: Идея фика принадлежит Shabi000. Я попыталась неумело воплотить это в текст.
Музыка: Евгений Дога – вальс «Виражи».
Картинка: Кадр из фильма «Отцы и дети» (1983-84, реж. В. Никифоров).

Пока Аркадий занимал, как полагается, свою даму мазурочной болтовнёй, Базаров сидел по-прежнему поодаль и наблюдал за ними. Одинцова, в самом деле, была очень хороша – с удовольствием Базаров отметил про себя её покатые, молочно-белые плечи, которые были несколько светлее, чем лицо и шея; прекрасную полную грудь, обтянутую переливчатым чёрным шёлком корсажа; всю вообще фигуру, идеально соразмеренную, а также правильные и женственные черты лица. «Да, недурно бы и мне с нею познакомиться» – такой вывод пришёл в голову Базарова после нескольких минут пристального изучения этой, по-видимому, губернской львицы. Не то, чтобы Базаров был сильно охоч до женского пола, скорее даже наоборот, но всякая красивая естественной красою женщина могла бы обратить на себя его внимание – тем более что место и время для этого были весьма подходящими.
Базаров собирался было расспросить об Одинцовой одного дородного барина средних лет, который недавно прошёл круг с ней по зале, но случайно обратил внимание на своего приятеля. Аркадий, похоже, уже заканчивал болтать с Одинцовой – он поднялся с места, раскланиваясь, и было заметно, как засмущался молодой человек, и как снисходительно Одинцова улыбнулась и кивнула ему напоследок. «Вот уж и любая баба может заставить его робеть» – весело подумал Базаров. Тем временем Аркадий вернулся к нему и присел рядом; лицо его чрезвычайно раскраснелось от жары и смущения, и он хотел достать платок.
- На вот лучше, обмахнись, - усмехнулся Базаров, махнув перед самым носом Аркадия веером, забытым на столике ускакавшей ужинать Кукшиной. – Что, больно тебе понравилась эта барыня?
- Анна Сергеевна очень мила и умна, - ответил Аркадий, повеяв на себя опахалом Кукшиной, от чего ему сразу стало свежее. – Она, оказывается, знакома с моим отцом, вот мы и говорили…
- Ну, а меня-то ты с ней собираешься знакомить? – спросил Базаров: ему, честно говоря, было не любопытно, о чём говорил Аркадий с Одинцовой.
- Да постой! она как раз сама хотела познакомиться с тобой, потому что я рассказал ей о тебе, и она тобою тут же очень заинтересовалась…
- Представляю, чего ты обо мне наговорил. Но это и хорошо даже – спасибо, друг, за такую услугу. Уж не пригласить ли мне её на следующий танец, в таком случае? Или она кому-то обещалась?
- Разве ты танцуешь, Евгений? – Аркадий поднял на Базарова глаза, полные искреннего удивления.
- Нет, и никогда не пробовал. Но коли есть такая возможность, почему бы не попытаться? Впрочем, пойдём-ка и мы к столу, а там уж ты меня непременно представишь.
Ужин у губернатора удался на славу, как часто и бывает на провинциальных увеселениях. Ситников и Кукшина (причём последняя с тарелкой в руках) появились неожиданно из противоположной боковой столовой и уселись на свободные места рядом с Базаровым и Кирсановым. Базаров, никак не отреагировав на это появление, продолжил молча жевать, Аркадий же, у которого что-то, как назло, не было аппетита, искоса посмотрел на госпожу эманципе, задумчиво резавшую жаркое. Она тут же обернулась, почувствовав на себе взгляд Аркадия:
- Ах, не правда ли, господин Кирсанов, ужасно скучный бал? Как всё это нелепо, я хочу сказать, эти танцы…
- Конечно, может показаться скучным, если танцовать не с кем.
Кукшина показалась слегка уязвлённой, но продолжала:
- И потом, все эти толпы военных, эти женщины, которые кроме таких вот балов ничего в жизни и не видали, у которых нет ни должного воспитания, ни…
Аркадий вздохнул и, долее не слушая тирады, уткнулся в свою тарелку. Но его опять настойчиво призвал голос Кукшиной:
- А, вы подобрали мой веер! Как это мило, благодарю, - и Кукшина, не церемонясь, вернула себе свой веер, едва не опрокинув на Кирсанова солонку.
После такого Аркадий не выдержал и, тронув Базарова за плечо, шепнул ему:
- Ты как хочешь, Евгений, а я пойду лучше в залу. Есть мне не хочется.
Базаров пожал плечами:
- Да ради бога. Даже бланманже дожидаться не будешь? Э, смотрю, тебя самого как развезло – готовое бланманже во фраке.
Аркадий вспыхнул до корней волос от таких слов, вышел один и встал у дверей так, чтоб его не было видно, а самому чтобы хорошенько видеть затылок Евгения. Надо теперь заметить, что Аркадия взволновало то, что друг его такое сильное внимание проявил к Одинцовой. Бесспорно, Анна Сергеевна была женщиной очаровательной – Аркадий и сам ощутил это в непосредственной к ней близости. «Но что, если Евгений будет этими её чарами пленён?» – сколь ни смешной была эта мысль, но Аркадию показалось, что подобное возможно, и это его пугало и огорчало. «Зачем же я, право, наговорил ей о нём столько хорошего? Я бредил им, точно влюблённый…» – тут дыхание его пресеклось, он понял, что мог бы обойтись и без сравнения: он действительно был влюблён, и ни в кого иного, как в Базарова.
Отношения их, по правде сказать, давно уж вышли за рамки исключительно дружеских – это случилось ещё в Петербурге, и тот опыт они с Базаровым повторяли несколько раз. Но при всём этом Евгений ясно дал понять Аркадию, что никаких чувств здесь нет и в помине не было, а есть между ними одно лишь влечение, физиологическая потребность молодого организма. И потому Аркадий совершенно не знал, как же поступить сейчас. Он решил действовать по наитию.
Так размышляя, Аркадий стоял и смотрел поначалу на Базарова, но тот ни разу не обернулся – да и с чего? – потом принялся разглядывать гостей, среди которых не было видно Одинцовой (она сидела в другой столовой неподалёку от самого губернатора и его супруги). Скоро это занятие ему наскучило, и Аркадий уныло сел на один из диванов, расположенных по периметру опустевшей на время залы, ногой отбивая такт засевшей в голове мазурки.
Наконец-то прошёл чуть ли не час, и мучения Аркадия кончились: Базаров, неспешно допив чай, воротился к товарищу. С ним же обратно в залу хлынули и остальные гости, причём сразу с двух сторон. Помещение вновь наполнилось шумом, воздух разогрелся, толпа гостей слегка заволновалась, пока распорядитель бала не объявил следующего танца.
- Ну, Аркадий, хоть ты и убежал от Кукшиной – чего уж там, дело ясное, но помнишь ли про своё обещание?
- Да, конечно, - Аркадий хотел улыбнуться, но улыбка вышла слишком подавленной. Он поискал взглядом Одинцову – она беседовала с Матвеем Ильичом и, кажется, ещё не была никем приглашена. – Пойдём, вот она.
- Что ты как в воду опущенный? Неужто ревнуешь заранее? Да я уж вижу, что и тебе самому она приглянулась…
- Перестань, Евгений, - бросил Аркадий, направляясь вместе с Базаровым к Одинцовой и невольно краснея. – Я её едва знаю.
- Так что ж? Ещё узнаем, будь спокоен. Тем более, что все люди, в сущности, одинаковы – как деревья в лесу.
У Аркадия не было желания именно сейчас спорить с Базаровым по поводу этого неоднозначного утверждения. Они приблизились к беседующим. Аркадий чуть откашлялся, Матвей Ильич повернулся к нему и радушно улыбнулся:
- А, вот и ты, племянничек. Ты уж познакомился с Анной Сергеевной, насколько я понимаю?
- Да, мы уже говорили с нею, - Аркадий кивнул родственнику своему и почтительно поклонился Одинцовой. Та одарила Аркадия учтивой полуулыбкой. – Анна Сергеевна, вы просили меня представить вам моего приятеля, о котором я рассказал… Вот, прошу, - Аркадий сделал жест в сторону, - Евгений Васильевич Базаров. Анна Сергеевна Одинцова, - нерешительно представил он и её.
- Счастлива познакомиться, - чуть шире улыбнулась она Базарову и плавно протянула руку в перчатке. К тайной досаде Аркадия, тот неожиданно поцеловал её, хотя и очень быстро.
- Очень приятно.
Наступил миг неловкого молчанья: Базаров и Одинцова поглядели друг на друга, Аркадий, не знавший, куда девать руки, посмотрел на Базарова, Матвей же Ильич умудрялся одновременно говорить комплимент какой-то проплывавшей мимо даме и наблюдать всю эту забавную сцену.
Тут-то и пришёл момент для решительного действия с его стороны, понял Аркадий. Прежде чем его друг и Одинцова успели перемолвиться ещё хоть парой слов, он схватил Базарова под руку и покорнейше просил Анну Сергеевну и Матвея Ильича простить их; не давая дальнейших объяснений, Аркадий повлёк Базарова с собою в противоположный конец залы, где играли музыканты. Остановившись у самой стены, Аркадий виновато поднял взгляд на Базарова, чьё лицо выражало крайнюю степень недовольства. «Верно, он меня придушить хочет» – стыдясь своего поступка, подумал Аркадий.
- И что же значит сей балаган?
Увиливать от ответа, когда Евгений так смотрел на него своим прямым взором, было совсем некстати, и Аркадий честно сознался:
- Мне так не хотелось тебе это говорить, Евгений, но я и вправду… ревную. Вот только вовсе не Анну Сергеевну, прошу тебя, не думай так! Я…
- А, вот оно что, - хмыкнул Базаров, - ты вздумал принять те добрые чувства, что испытываешь ко мне, за любовь? – говорил он это, однако, тихо, хотя из-за грома музыки и так почти ничего не было слышно. – И теперь ещё думаешь, что страдаешь из-за этого вздора?
- Евгений, помилуй… - Аркадий чувствовал, что готов окончательно дать слабину и едва ли не заплакать. – Я больше никогда не буду об этом… вздоре… говорить, обещаю, это страшная глупость с моей стороны.
- Да что ты так раскис, брат. Закрыли – и всё тут, дело с концом.
- Ты ведь Анну Сергеевну не станешь ангажировать, правда?
- Что? – Базаров расхохотался. – Разумеется, нет! а ну как я этой герцогине с непривычки-то на ножку наступлю? Потом ещё лечить придётся, а баба-то, похоже, деликатного складу. Вроде тебя, - покачал он головой.
Аркадий смог тоже засмеяться от чистого сердца и стал глядеть увереннее, даже с лёгкою хитринкою.
- А в таком случае, позволь пригласить тебя на танец! – довольный, что всё разрешилось шуткою, осмелился и выпалил он.
- Брось, Аркадий, не дури опять, - Базаров, похоже, не воспринял это приглашение всерьёз.
- Но ты же сам говорил, почему бы тебе не попытаться? Ведь я тоже плохо танцую, и ничего страшного.
- Да ты хоть мозгами-то пораскинь, Аркадий, как это выглядеть будет? Трудновато принять кого-то из нас за нежную барышню, разве уж совсем слепым или пьяным надобно быть.
- А с каких это пор тебя волнует, что подумают о тебе другие? – применил Аркадий против Базарова его же обычное оружие. Базаров хлопнул себя по лбу, будто о чём-то не додумался, и засмеялся коротко:
- Учишься, Аркадий Николаич, молодец. Ладно, чёрт с тобой, показывай, как начинать.
Было неловко делать это при всех, но раз уж взялся за гуж – не говори, что не дюж, и Аркадий смущённо положил одну руку Базарову на пояс, другую хотел переплести с базаровской же рукою. Но тот остановил Аркадия:
- Э, нет, так не пойдёт. Дама из меня никуда не годится, - с этими словами Базаров переменил их положение относительно друг друга, уже сам крепко обняв Аркадия за талью. Это и вправду было разумнее, если учесть, что Аркадий был ниже своего друга на целую голову. Базаров выжидающе поглядел на Аркадия, а тот и позабыл от волнения, с чего начать. Он сделал пару неуверенных скольжений по паркету, Евгений повторил за ним несколько неумело. Если не взяться за дело как следует, понял Аркадий, то Базаров так и будет запаздывать, и не бывать никакой слаженности в их танце. Посмотрев на лицо приятеля, Аркадий уловил на нём какое-то необычное выражение: не только привычная уже раздражённость, когда Евгений оказывается не в своей стихии, но и нечто вроде отголоска смущения – Базаров отводил взгляд, а, задев кого-то из танцующих, и вовсе стал глазеть под ноги.
- Послушай, - шепнул Аркадий ему на ухо, и Базаров нахмурился, - мы уже сошли с нашего круга, давай лучше сместимся в центр.
- Как знаешь, - буркнул Базаров и повёл Аркадия туда же, где оставшаяся с веером и без какого бы то ни было кавалера Кукшина танцовала сама с собою. Она бросала презрительные взгляды на Ситникова, который, надо сказать, весьма лихо отплясывал – козелком скакал – с какой-то приятною девицею. Базаров и Аркадий как раз обошли Кукшину кругом, причём Аркадий пытался на правах «дамы» сделать поворот в вальсе, что более или менее ему удалось. Кукшина обернулась и открыла рот самой замечательной буквой «о», увидев, что её знакомцы нигилисты танцуют вовсе не с дамами, а друг с другом. Впрочем, не её одну поразило подобное зрелище – по всему залу и среди некоторых танцовщиков, и среди сидевших и стоявших в стороне стал проноситься удивлённый, а то и возмущённый шёпот. Один офицер громко произнёс «Ah, fichtrrre!» и едва не столкнул свою даму с дамой танцовавшего рядом штатского. Матвей Ильич, говоривший в этот момент с каким-то сановником, вскинул брови, замер на мгновение, а затем натянуто захохотал и стал пояснять собеседнику, что вот, мол, всегда эта молодёжь старается выделиться и соригинальничать – то, бывало раньше, байронизм на себя напустит и сделает скучный вид на бале, то подобным образом вызывающе себя ведёт.
Анна Сергеевна Одинцова, во время этого танца отдыхавшая в кресле, хотя тоже была поражена, но притом ещё и заинтригована: она с огромным вниманием следила за движениями молодых людей, в особенности Базарова. Аркадий Николаич описывал его самыми яркими и великолепными красками, но стало ясно из его рассказа, что Базаров – человек, лишённый романтической жилы, не любящий рисоваться и поступать безрассудно; а между тем, данную выходку иначе как вызовом и назвать трудно было. Но хладнокровная Одинцова тем и была заворожена, кроме того, залюбовалась неизящной, но статной фигурой Базарова, длинными тёмно-белокурыми волосами, растрепавшимися из-за круженья по зале, его чересчур резкими, но всё же ловкими движениями, и подумала, что можно было бы пообещать ему следующий танец – тем более, что она заметила, как Базаров смотрел на неё, и была уверена, что он будет этим доволен, если не рад. Наблюдая, обратила она внимание и на Аркадия. Он показался ей милым, но не особо интересным молодым человеком – он был для неё слишком мальчик, во всех его действиях сквозила робость вперемешку с юной самонадеянностью. Его нежные и тонкие черты лица хотя и были хороши, но в сочетании с его телосложением производили впечатление общей слабости, немужественности.
Между тем объекты изучения Одинцовой продолжали своё кружение. Аркадий не видел и не слышал творящегося с остальными, он теперь глядел только на Евгения. Поначалу он пытался помогать Базарову, говоря, что надо делать (тут ему пришлось хорошенько вспомнить уроки, данные некогда Павлом Петровичем) и следя, чтобы тот не сбился с ритма; но вскоре обнаружилось, что Базаров как-то интуитивно, от природы неплохо танцовал, следовало лишь поработать над техникою и соблюдением некоторых правил приличия – Базаров слишком уж тесно к себе прижал Аркадия, впрочем, это доставляло крайне приятные ощущения обоим. Чувствовавший себя сперва точно не в своей тарелке, Базаров после нескольких кругов освоился и попривык, но всё ещё через силу посматривал на Аркадия: ему не хотелось думать о лёгком румянце на щеках своего друга, его же полном восторга и влюблённости взгляде и о руке, взволнованно подрагивающей на базаровском плече, – словом, обо всей этой романтической чепухе, которая старательно пыталась забиться к нему в голову. «Откуда тут взяться влюблённому взгляду» – вспомнил он их давешний разговор и мысленно выругал себя за то, что поддался просьбе Аркадия.
Но вот отзвучали последние аккорды, оркестр утих, иные кавалеры раскланялись со своими дамами, иные, взяв их под руку, разошлись по углам. Базаров с Аркадием остановились уже на краю залы: у Аркадия слегка кружилась голова – и от танца, и от излишней близости к Базарову во время него, у Базарова же пересохло во рту, и он взял у человека бокал шампанского с подноса. Осушив его мигом, Базаров уселся на диван, вытянув ноги. Он заметил, как многие люди поглядывали на них с Аркадием, и с усмешкою обратился к приятелю:
- Да я смотрю, мы с тобой наделали шуму, пока круги тут нарезали. Должно быть, нас ещё долго в этом городе припоминать будут.
Аркадий с какой-то грустью посмотрел на него:
- Тебе, значит, вовсе не понравилось, Евгений?
- Ещё чего! «понравилось»… Нет, брат, больше не втягивай меня в свои аристократические забавы.
- Ведь ты очень хорошо танцуешь, я, право, и не ожидал такого, - Аркадий присел рядом.
- Можешь без похвал обойтись, - Базаров зевнул. – Чертовски утомительные штуки все эти балы и прочие экосезы, только ничем не занятый, праздный человек может убивать на них своё время.
Аркадий почувствовал упрёк в свою сторону.
- Верно, ты бы не так сейчас говорил, если б танцовал всё-таки с Одинцовой, - в голосе его сквозила обида.
- Это уж точно, - кинул в ответ Базаров.
Аркадий, огорчённый этими словами, посидел ещё немного, потом поднялся и хотел сказать:
- Я тогда, пожалуй…
Но не успел он докончить своей фразы, как к ним приблизилась Анна Сергеевна, чьё лицо было всё таким же спокойным, словно она и не видала двоих мужчин, вальсировавших друг с другом по зале.
- Ах, Аркадий Николаич, как некрасиво было с вашей стороны так вот сбежать с вашим другом от меня и от Матвея Ильича, - пожурила она Аркадия, как старшая сестра. – А вы, Евгений Васильич…
Базаров тоже встал с места.
- …вы на удивление хорошо танцуете, хотя друг ваш и сказал мне, что вы этого не любите.
- Благодарю, Анна Сергеевна.
- И… вы уж простите меня, я прекрасно понимаю, что женщине не стоит навязываться, но следующим будет как раз котильон, – не хотели бы вы пойти со мною? – она дружески улыбнулась и сделала указывающий жест веером.
Базаров будто задумался на минуту. Аркадий отвернулся, ему стало ещё обиднее от того, что Одинцову он поблагодарил за похвалу, а его стал с раздражением упрекать.
- Вы также простите меня, Анна Сергеевна, но вынужден отклонить ваше приглашение. Я уже обещал танец… одной особе.
Одинцова так и застыла на месте с недоумевающим блеском во взгляде, но тут же овладела собой:
- Что вы, Евгений Васильевич… В таком случае, до свидания. Я… всегда буду рада видеть вас и Аркадия Николаича в своём имении, Никольском, – это не очень далеко от города.
- Покорнейше благодарим, - Базаров слегка поклонился, Аркадий, всё ещё не верящий своим ушам, сделал то же самое.
Анна Сергеевна бесшумно развернулась и направилась попрощаться с хозяином. «Как это странно» – пронеслось у неё в голове.
Аркадий глубоко и с облегчением вздохнул ей вслед и с немой надеждой поглядел на Базарова. Тот не удержался от смешка и похлопал Аркадия по плечу:
- Ну ты, ты, «одна особа».
- Так что же это, - удивился Аркадий, - ты со мною готов… танцовать?
- Да с тобою, конечно. Вот только танцовать – уволь. Лучше мы последуем мудрому примеру этой барыни… какие у ней всё-таки плечи…
- Евгений! – Аркадий опять чуть не надулся.
- И слова тебе не скажи, какой нежный! – рассмеялся Базаров. – Так вот, последуем её примеру и поедем-ка домой.
- То есть в трактир, - уточнил Аркадий.
- Именно туда. В ногах-то ведь правды нет… - рука Базарова внезапно опустилась на бедро Аркадию, тот весь смутился. – Выспимся… да и не только.
- А ты мне можешь пообещать?
- Чего тебе ещё? Опять глупости?
- Нет, вовсе не глупости… Обещаешь, что не поедешь к Анне Сергеевне в имение?
- Ох ты господи… Хорошо, слово даю. А теперь быстро отсюда, пока не начали к нам с расспросами приставать.
После этого краткого разговора Базаров и Аркадий тотчас же уехали с губернаторского бала, ни с кем не попрощавшись и не обращая внимания на перешёптывания, раздававшиеся им вслед. Хотя они более чем отлично провели друг с другом остаток этой ночи, всё же лишились возможности наблюдать то, как Ситников пригласил на польку-мазурку одного своего молодого и франтоватого знакомого, и то, как Евдоксия Кукшина намекнула Ситникову при разъезде, что следующую неделю он может не рассчитывать отобедать у неё дома.

@темы: Тургенев И. С.: "Отцы и дети", фанфикшн