знаете, понимаете, можете себе представить, относительно так сказать, некоторым образом.
Пейринг: Чичиков/Манилов
Рейтинг: PG
Размер: мини
Жанр: роман
примечания: я уж не знаю, как там со стилистикой, за которую я Гоголя очень невзлюбил, но не написать этого я не мог, потому что Чичикова люблю, Манилова люблю (еще Собакевича люблю,но там был бы голимый ангст), короче говоря готов ловить вашу обувь, читатели.
читать дальшеСуществуют на свете, среди прочих, замечательные лица. На первый взгляд, а то и на второй, и даже на все последующие они не кажутся более, чем приятными, не привлекают к себе никакого особенного внимания. Однако, стоит им отразить какое-нибудь чувствование, как становится ровным счетом невозможно на них глядеть, чтобы не сводило у смотрящего зубы или не возникала бы мысль, наподобие: «Что же это за черт возьми, уж не издеваются ли надо мной самым бессовестным образом?» Ясное дело, что физиономии такие появлялись от недостаточной искренности чувств, которая у некоторых входила даже в привычку. Но помилуйте, откуда в губернском городе взяться поэтическим страстям и прочему?! Тут у каждого были заботы другого свойства, и если только какая-нибудь заезжая птица, дышащая еще воздухом столиц и свободы…
Так думал Павел Иванович, глядя на Манилова, набивавшего две трубки. Что касается последних, то Чичиков отказывался до последнего, в самых изысканных выражениях, однако противится любезностям Манилова долго вообще отчего-то не мог. По этой же, самому ему до конца не ясной причине Чичиков уже в третий раз на неделе бывал у приятеля в гостях, однажды вышло даже и так, что они вдвоем обозревали окрестности дома Манилова, и Павел Иванович с терпением и согласием выслушал соображения друга об устройстве прудов, беседок и английских полян.
Все это было престранно, и с утра, перед поездкой к Манилову, Чичиков даже старался не выглядеть слишком уж по-щегольски, однако круглый его подбородок был выбрит самым тщательнейшим образом, одеколон окружил Павла Ивановича чудным шлейфом, и только тогда Чичиков решил, что готов ехать.
- Извольте, милейший, - Манилов наконец подал гостю трубку – замечательную, красного дерева – и сам принялся за свою, с таким ловким удовлетворением во всех движениях, что было видно почти знатока.
- А позвольте мне у вас узнать… - начал было Чичиков, легонько вдохнув дым, и тут же осекся, - а впрочем нет, это уж слишком с моей стороны, просто до безобразия…
- Да говорите же вы, какие стеснения могут быть между друзьями, а вам и вовсе все позволено!
- Благодарю, для меня честь… ну так вот в чем дело. Не чувствуете ли вы здесь, в этом городе, ущемления, так сказать, чувств и недостатка в них такого, словно бы не можете вздохнуть? То есть я не для пустого интереса спрашиваю, не подумайте, я к вам слишком расположен сердцем, чтобы проявить вдруг пустой интерес.
Манилов выдохнул, и приятное лицо его выразило крайнее удивление, не столь, как заметил Чичиков, сладкое и любезное, какое было у этого лица в привычках.
- Неужели же и вы, дорогой мой друг?!
- Что, пожалуйста?..
- Эта тяжесть на сердце, такая временами, что даже и больно, и свет меркнет, и сердце прихватывает, как от сильных волнений, честное слово…
- И лица вокруг грубы…
- Да, да! Ах, милый вы мой Павел Иванович, если бы вы знали… вы ведь просто же ласточка, вестник радостей, только вас бы, кажется, и мог я видеть в такие минуты!
Манилов совершенно оставил трубку, положив ее на стол, и в душевном порыве шагнул к Чичикову, казалось, чтобы заключить его в объятия, однако остановился, и странное смущение овладело им – то ли от внимательного блестящего взгляда гостя, то ли от собственной откровенности, а впрочем он и вовсе не знал, отчего.
Как удивительно, свежо, непривычно смущение на таком постоянно любезном лице! Ведь смущение решительно ничего общего не имеет с приличиями, ни с гостеприимством, ни с дружескими ласками – всего-то только чувство.
Чичиков, вполне им довольный, не без грациозности, присущей людям не слишком толстым, но и не слишком тонким в минуты увлечения, поднялся Манилову навстречу. Тому пришлось совершенно как-то не по-помещичьи волнительно поднять на него взгляд, так что Чичикову уж и в голову ничего не пришло, кроме как: «Черт знает что такое!» Ему вдруг показалось, что уж и зря он затеял все это внимание к лицу Манилова, потому что у самого Павла Ивановича уже как-то екало сердце – вроде бы и как при составлении купчей, а вроде бы и иначе, совершенно даже по-другому.
- Я вам скажу откровенно, потому как перед вами не могу ничего ровным счетом утаить, и вот как на духу – я бы с вами проводил вечера свои, и общество ваше самое приятное из всех, что мне доводилось… а впрочем все это довольно мелко, и словами тут малое только и можно выразить, внешность только, так сказать, а внутренность вся останется здесь, - на этих словах, со всей прониконовенностью им произнесенных, Чичиков приложил руку к груди, там, где должно было находиться сердце по всем его познаниям, однако в голове у Павла Ивановича все решительно перемешалось.
«А это с чего бы? Какая странность, в самом деле. А что за глаза у него однако же, только в них смотри и тут же – на танец, и тут же – мечтать, мечтать… какому же помещику такие глаза, это же просто уму непостижимо!»
- А я – верите ли, дорогой Павел Иванович! – я бы без вашего приезда, пожалуй, так и остался в неведении довольно сладком, а вообще-то печальном, что есть ум глубокий, приятность бесед даже самых несодержательных и всего этого… даже и что есть настоящие чувства.
Манилов, казалось, смешался окончательно, и вместо улыбки довольно неприятной на его лице вдруг стали заметны только голубые глаза, какие, по мнению Чичикова, давались природой поэтам – весьма безнадежным людям, также по его мнению – и румянец какой-то совершенно юношеский, даже и смешной, если бы не его очаровательность.
«Вот, вот оно! Что же губерния забрала, размыла в себе окончательно, какую мечтательную, пусть слабую и бездеятельную, но какую тонкую душу!»
Чичиков вдруг, сам для себя неожиданно, осмелился и обвил рукой талию Манилова – очень легко, потому что тот был фигуры странной для города N, похожей на фигуру какого-нибудь петербургского франта, уже немолодого, но по-прежнему тонкого и стремящегося вверх. Манилов совершенно тревожно – а впрочем в глубине взгляда и взволнованно отнюдь не без приятности – поглядел на приятеля. Чичиков же ясно понял, что не ошибся во всех своих предположениях относительно замечательных лиц, и почти лукаво блеснул ответным взглядом.
- А вот взгляните, - Павел Иванович подвел Манилова к окну, открытому по причине намечавшегося курения, и не поспешил завершить деликатного объятия, - вот между тех прекрасных березок будет мост через ручей, на котором, знаете ли, вечерами… размышления, уединения и прочее… да, именно там и будет мост.
Тут Чичикову показалось – он, впрочем, лишь сначала подумал, что показалось, а в следующую минуту совершенно уверился – что Манилов чуть-чуть наклонился назад, к его руке, обнимавшей уверенно, но совершенно на какой-то грани приличий.
Павел Иванович вдруг успокоился, и сердце его забилось ровно и глубоко, словно бы купчая была подписана, и притом со всеми возможными выгодами.
Рейтинг: PG
Размер: мини
Жанр: роман
примечания: я уж не знаю, как там со стилистикой, за которую я Гоголя очень невзлюбил, но не написать этого я не мог, потому что Чичикова люблю, Манилова люблю (еще Собакевича люблю,но там был бы голимый ангст), короче говоря готов ловить вашу обувь, читатели.
читать дальшеСуществуют на свете, среди прочих, замечательные лица. На первый взгляд, а то и на второй, и даже на все последующие они не кажутся более, чем приятными, не привлекают к себе никакого особенного внимания. Однако, стоит им отразить какое-нибудь чувствование, как становится ровным счетом невозможно на них глядеть, чтобы не сводило у смотрящего зубы или не возникала бы мысль, наподобие: «Что же это за черт возьми, уж не издеваются ли надо мной самым бессовестным образом?» Ясное дело, что физиономии такие появлялись от недостаточной искренности чувств, которая у некоторых входила даже в привычку. Но помилуйте, откуда в губернском городе взяться поэтическим страстям и прочему?! Тут у каждого были заботы другого свойства, и если только какая-нибудь заезжая птица, дышащая еще воздухом столиц и свободы…
Так думал Павел Иванович, глядя на Манилова, набивавшего две трубки. Что касается последних, то Чичиков отказывался до последнего, в самых изысканных выражениях, однако противится любезностям Манилова долго вообще отчего-то не мог. По этой же, самому ему до конца не ясной причине Чичиков уже в третий раз на неделе бывал у приятеля в гостях, однажды вышло даже и так, что они вдвоем обозревали окрестности дома Манилова, и Павел Иванович с терпением и согласием выслушал соображения друга об устройстве прудов, беседок и английских полян.
Все это было престранно, и с утра, перед поездкой к Манилову, Чичиков даже старался не выглядеть слишком уж по-щегольски, однако круглый его подбородок был выбрит самым тщательнейшим образом, одеколон окружил Павла Ивановича чудным шлейфом, и только тогда Чичиков решил, что готов ехать.
- Извольте, милейший, - Манилов наконец подал гостю трубку – замечательную, красного дерева – и сам принялся за свою, с таким ловким удовлетворением во всех движениях, что было видно почти знатока.
- А позвольте мне у вас узнать… - начал было Чичиков, легонько вдохнув дым, и тут же осекся, - а впрочем нет, это уж слишком с моей стороны, просто до безобразия…
- Да говорите же вы, какие стеснения могут быть между друзьями, а вам и вовсе все позволено!
- Благодарю, для меня честь… ну так вот в чем дело. Не чувствуете ли вы здесь, в этом городе, ущемления, так сказать, чувств и недостатка в них такого, словно бы не можете вздохнуть? То есть я не для пустого интереса спрашиваю, не подумайте, я к вам слишком расположен сердцем, чтобы проявить вдруг пустой интерес.
Манилов выдохнул, и приятное лицо его выразило крайнее удивление, не столь, как заметил Чичиков, сладкое и любезное, какое было у этого лица в привычках.
- Неужели же и вы, дорогой мой друг?!
- Что, пожалуйста?..
- Эта тяжесть на сердце, такая временами, что даже и больно, и свет меркнет, и сердце прихватывает, как от сильных волнений, честное слово…
- И лица вокруг грубы…
- Да, да! Ах, милый вы мой Павел Иванович, если бы вы знали… вы ведь просто же ласточка, вестник радостей, только вас бы, кажется, и мог я видеть в такие минуты!
Манилов совершенно оставил трубку, положив ее на стол, и в душевном порыве шагнул к Чичикову, казалось, чтобы заключить его в объятия, однако остановился, и странное смущение овладело им – то ли от внимательного блестящего взгляда гостя, то ли от собственной откровенности, а впрочем он и вовсе не знал, отчего.
Как удивительно, свежо, непривычно смущение на таком постоянно любезном лице! Ведь смущение решительно ничего общего не имеет с приличиями, ни с гостеприимством, ни с дружескими ласками – всего-то только чувство.
Чичиков, вполне им довольный, не без грациозности, присущей людям не слишком толстым, но и не слишком тонким в минуты увлечения, поднялся Манилову навстречу. Тому пришлось совершенно как-то не по-помещичьи волнительно поднять на него взгляд, так что Чичикову уж и в голову ничего не пришло, кроме как: «Черт знает что такое!» Ему вдруг показалось, что уж и зря он затеял все это внимание к лицу Манилова, потому что у самого Павла Ивановича уже как-то екало сердце – вроде бы и как при составлении купчей, а вроде бы и иначе, совершенно даже по-другому.
- Я вам скажу откровенно, потому как перед вами не могу ничего ровным счетом утаить, и вот как на духу – я бы с вами проводил вечера свои, и общество ваше самое приятное из всех, что мне доводилось… а впрочем все это довольно мелко, и словами тут малое только и можно выразить, внешность только, так сказать, а внутренность вся останется здесь, - на этих словах, со всей прониконовенностью им произнесенных, Чичиков приложил руку к груди, там, где должно было находиться сердце по всем его познаниям, однако в голове у Павла Ивановича все решительно перемешалось.
«А это с чего бы? Какая странность, в самом деле. А что за глаза у него однако же, только в них смотри и тут же – на танец, и тут же – мечтать, мечтать… какому же помещику такие глаза, это же просто уму непостижимо!»
- А я – верите ли, дорогой Павел Иванович! – я бы без вашего приезда, пожалуй, так и остался в неведении довольно сладком, а вообще-то печальном, что есть ум глубокий, приятность бесед даже самых несодержательных и всего этого… даже и что есть настоящие чувства.
Манилов, казалось, смешался окончательно, и вместо улыбки довольно неприятной на его лице вдруг стали заметны только голубые глаза, какие, по мнению Чичикова, давались природой поэтам – весьма безнадежным людям, также по его мнению – и румянец какой-то совершенно юношеский, даже и смешной, если бы не его очаровательность.
«Вот, вот оно! Что же губерния забрала, размыла в себе окончательно, какую мечтательную, пусть слабую и бездеятельную, но какую тонкую душу!»
Чичиков вдруг, сам для себя неожиданно, осмелился и обвил рукой талию Манилова – очень легко, потому что тот был фигуры странной для города N, похожей на фигуру какого-нибудь петербургского франта, уже немолодого, но по-прежнему тонкого и стремящегося вверх. Манилов совершенно тревожно – а впрочем в глубине взгляда и взволнованно отнюдь не без приятности – поглядел на приятеля. Чичиков же ясно понял, что не ошибся во всех своих предположениях относительно замечательных лиц, и почти лукаво блеснул ответным взглядом.
- А вот взгляните, - Павел Иванович подвел Манилова к окну, открытому по причине намечавшегося курения, и не поспешил завершить деликатного объятия, - вот между тех прекрасных березок будет мост через ручей, на котором, знаете ли, вечерами… размышления, уединения и прочее… да, именно там и будет мост.
Тут Чичикову показалось – он, впрочем, лишь сначала подумал, что показалось, а в следующую минуту совершенно уверился – что Манилов чуть-чуть наклонился назад, к его руке, обнимавшей уверенно, но совершенно на какой-то грани приличий.
Павел Иванович вдруг успокоился, и сердце его забилось ровно и глубоко, словно бы купчая была подписана, и притом со всеми возможными выгодами.
@темы: Гоголь Н. В.: "Мертвые души", фанфикшн
-
-
07.03.2011 в 19:21Ежели вам будет некогда вчитываться в мои не слишком-то связные распинания на пяток строчек выше, имейте ввиду то, что мне очень-очень понравилось. Вот.
-
-
07.03.2011 в 19:22«Вот, вот оно! Что же губерния забрала, размыла в себе окончательно, какую мечтательную, пусть слабую и бездеятельную, но какую тонкую душу!» Отчего-то вспомнился Герцен: «Пушкин в "Онегин" представил отрадное явление во Владимире Ленском, да и расстрелял его, и за дело. Что ему оставалось делать, как не умереть, чтобы остаться благородным, прекрасным явлением? Через десять лет он отучнел бы, стал бы умнее, но был бы Манилов».
-
-
07.03.2011 в 19:27-
-
07.03.2011 в 19:27спасибо. знаете,за "верибельность" - отдельное,потому что я никогда не связываюсь с рейтингом именно по соображениям этой самой в.
прекрасно, забавно, романтично
да,это именно таково,особенно последняя характеристика радует.)
*Синеглазка* а что до цитаты..да,верно,пожалуй отчасти (хотя заметим,что Ленский мог также стать и вовсе не мечтателем),но я свято верю,что Манилов - человек не безнадежный.
-
-
07.03.2011 в 19:33да в самом деле страшно,если бы вы знали,сколько я с первым томом
дрочилсямучился! не мудрено,что я мог не написать,если даже едва смог прочесть.-
-
07.03.2011 в 19:36но я свято верю,что Манилов - человек не безнадежный Вот и мне так казалось всегда... Во всяком случае, что Манилов, да и не только он, — по натуре-то хорош, чувствуется.
-
-
07.03.2011 в 19:40по натуре-то хорош, чувствуется
это да,особенно меня приятно поразило то,что,когда Чичикова вроде бы разоблачили, Манилов не выложил всю подаготную про души. нет,ну,может,это он даже не желая,по этой самой натуре...но как он меня к себе расположил,это же слов нет!
-
-
07.03.2011 в 19:46нет,ну,может,это он даже не желая,по этой самой натуре... Так даже это на всё указывает. Да и Чичиков очень интересный тип, неплоский. Стыдно признаваться, но я 2-ой том до сих пор не читала.
-
-
07.03.2011 в 19:50ой,Чичиков - это вообще нечто... в нем есть подтекст,черт возьми,это не на одну строчку характер и иногда до ужаса очаровательный,по-моему.
Стыдно признаваться, но я 2-ой том до сих пор не читала.
так вы беритесь! я вот начну завтра.
и знаете,второй том не читать - это не стыдно. стыдно - полторы недели читать первый. о_о
-
-
07.03.2011 в 19:58так вы беритесь! я вот начну завтра. Какой вы молодец! А вот у меня, к досаде, времени сейчас нет. Другое нужно пока читать.
стыдно - полторы недели читать первый. Так скорость чтения у всех разная, Набокова с его языком я тоже долго читала...