[russian-classic]

В качестве предварения своего текста утащил из чужого фика красноречивый отрывок. О том, что иной раз животных любить проще, чем людей, и особенно - чем себя.

Большой мотылек, описав узкую петлю вокруг желтого глаза свечи, тяжело опустился рядом с подсвечником, мелко трепетая крапчатыми крыльями. Поглядев на него будто бы в некотором замешательстве, Кириллов узкой ладонью накрыл его округлое бархатное тело, скрыв в горсти. Он поднялся с места, бережно удерживая нетрудную ношу между ладоней, и подошел к окну. Растворив оконную раму, Кириллов в молитвенном жесте протянул во тьму руки и осторожно разжал пальцы, отпуская в густую ночь освобожденное им существо.

Автор:  Бриллинг И. Ф.
Фэндом: Достоевский Ф.М., "Бесы"
Название: Дождь
Канон: "Бесы" (автор - Достоевский Ф.М.)
Персонажи: Петр Верховенский/Алексей Кириллов
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Размер: 519 слов мой обычный размер
Предупреждения: намек на смерть персонажа, ООС и даже АУ

Петербург - такой город, в котором никого не удивишь дождем. Дождь идет весной, идет осенью, может пойти летом и даже зимой. Дождь может быть с самого утра, а может и сменить солнечную погоду, как случилось и теперь. Многими поколениями проверена примета, что дождь непременно пойдет, когда ты всё же решил не брать с собой зонт.
Верховенский чувствовал, как намокают волосы, как скатываются капли по лбу и щекам, как влага проступает сквозь пиджак - день был теплым, несмотря на дождь, но всё же хотелось поскорее под крышу. Шедший же рядом с ним Кириллов, казалось, вовсе не замечал дождя или был к нему полностью безучастен. Никак не отреагировал он и тогда, когда Петр ускорил шаг, стремясь поскорее попасть в помещение, впрочем, помещение это было квартирой Кириллова, и попасть туда без хозяина было невозможно.
- Проходите, Верховенский. - сказал инженер, вешая пальто на вешалку в прихожей. Квартира выглядела всё так же, опрятно, но несколько странно - будто и не жил в ней никто. Предметы, коих и так было немного, все были ровно так же на местах своих, и чашка Кириллова наверняка стояла на том же месте на кухонном столе. На секунду у Петра промелькнуло странное ощущение, будто Кириллов уже на том свете, будто и нет его тут - но нет, стоял рядом, такой же опрятный и безучастный, как жилище его. На фоне всего этого мокрая прядь темных волос, прилипшая ко лбу Кириллова, казалась вопиющим нарушением, и ее немедленно захотелось убрать, аж в руках у Верховенского закололо. Не думая, что делает, он, не осознавая своих действий, просто шагнул вперед и действительно отодвинул злосчастную прядь, едва коснувшись кожи кончиками пальцев. Кожа была чуть теплой, но всё же живой, и от этого единственного дерзкого прикосновения на Петра обрушилась буря эмоций - то ли нежность, то ли ненависть, захотелось сделать хоть что-нибудь яркое, дикое, разбить тишину и весь этот треклятый порядок, ощутить жизнь — и в следующее мгновение он уже прижимался к сухим губам Кириллова своими, запустив руку в его влажные после дождя волосы. Тот никак не сопротивлялся, застонал лишь сдавленно от неожиданности, но и не отвечал, просто позволяя целовать себя - до тех пор, пока у одного из них не заплясали перед глазами цветные пятна. Вместе с запасом воздуха у Верховенского кончился и морок, он зло куснул инженера за нижнюю губу, подспудно желая увидеть после этого кровь на ней, и отстранился, отпуская Кириллова вовсе с чувством резко накатившей слабости. Даже когда пошатнувшийся Верховенский в попытке не упасть ухватился за лацкан чужого пиджака, Кириллов почти не изменился в лице, лишь перехватил и придержал его чуть повыше запястья.
- Осторожнее, Петр Степанович. - слова эти прозвучали достаточно вежливо, чтобы казаться участливыми, но голос был чуть более хриплый, чем обычно, а дыхание нарушено. Свободной рукой Кириллов коснулся губы, затем мельком взглянул на пальцы - крови не было. В глазах Верховенского плеснулась смесь тоски и жалости, какой-то отчаянной ярости от непонимания, глаза Кириллова были темны и непроницаемы.
- Всё решено, Верховенский, - Кириллов осторожно отцепил от себя его руку и мягко опустил ее вниз. - Всё. Кончено.
С этими словами инженер пошел в комнату к своему письменному столу, не оборачиваясь. В темной прихожей Верховенский бессильно спрятал лицо в ладонях.