читать дальшеКто не знает: Симановский - анархо-марксист, сторонник террора, напоминает Базарова и Якова Свердлова х) Лихонин -
Автор: Бриллинг И. Ф.
Фендом: "Яма", экранизация.
Жанр: слэш
Пейринг: Симановский/Лихонин
Рейтинг: пусть будет R
text
Симановский не признавал ни Бога, ни Дьявола, он признавал лишь физику, химию, Кропоткина и Маркса. Мораль и совесть он прилюдно величал понятиями устаревшими, а любовь для него была обусловлена лишь физиологическими процессами в организме. О душе не говорилось ничего, потому что её наличие Симановский отрицал также.
Тем удивительнее адвокату Василию Лихонину было видеть его валяющимся у себя в ногах, но самогона было выпито слишком много, и возражать не хотелось, хотя умом - точнее, вялыми мыслями на задворках сознания Лихонин понимал, что так быть не должно, но ощущение было такое, будто все это не с ним, а он наблюдает со стороны.
- Вася, Васенька... - язык анархиста порядком заплетался, а взгляд был почти безумным, взгляд снизу вверх, как на Бога, которого они оба не признавали. Странно было видеть его таким - его, насмешливого, жесткого, аскетичного в быту, его, который чужими руками хладнокровно устраивал взрывы.
- Симановский... уймись ты. - Василий дернул рукой, почти непроизвольно, как мы делаем, отгоняя летающее около лица насекомое. Его товарищ просто пьян, и надо прекратить это шапито, пока не...
Поздно.
Симановский поймал его руку и прижался губами к запястью - нервно, быстро. Будто утопающий за соломинку, да только мала соломинка для такого утопающего. Мала. Потом - ладонь, и по телу адвоката пробегает крупная дрожь, на мгновение мелькает мысль, что для Симановского это очередной опыт. Вот только физика или химия? Он даже не осознает, как его пальцы оказываются во рту Симановского, а когда осознает - ему не приходит в голову их убирать.
Господи.
Лихонин прикрывает глаза, надеясь открыть их - и проснуться, но вместо этого, открыв, встречает всё тот же безумный взгляд снизу вверх. Он убирает руку и прячет ее за спину, насколько это возможно, стоя у стены, затем командует:
- Встань.
Голос будто не свой, пустой и гулкий. Как пустая самогонная бутылка по полу прокатилась. Но Симановский - идейный анархист, не признающий никакой власти, послушно поднимается с колен и чуть не падает на него, резко вжимая в стену. Лихонин ударяется острыми лопатками и немного - головой, успевает почувствовать, как заныла придавленная, спрятанная от излишних лобзаний рука, как обдало жаркой волной и вместе с тем иррациональным страхом. Кажется, ближе подобраться уже невозможно, но Симановский сдергивает с носа пенсне, бросает за спину, не глядя, и впивается жадным поцелуем в подрагивающие губы, с которых уже готово было сорваться нечто резкое, протестующее. Симановский забирает эту резкость,вылизывает, оставляя лишь ощущение себя. Отстраняется лишь тогда, когда Василию уже не хватает воздуха, когда уже начинают плясать перед глазами разноцветные узоры.
- Все революции мира - тебе. Свобода, Васенька, близко, я подарю ее тебе. - он правда верит в свои слова.
Но Лихонин понимает, что оба они пьяны, да и к тому же он свободен и так, без всяких революций и жертв. Наверное, именно поэтому он находит в себе силы отлепиться от стены. Воротничок рубашки нестерпимо давит шею, а в висках бешено стучит кровь.
- Спать, Симановский. Пошли спать. - с этими словами Лихонин просто делает шаг вперед, а затем уходит к себе в комнату. Падает на кровать как был, в одежде, даже галстука не снимая. Проводит по горячим губам тыльной стороной ладони - ему почему-то кажется, что на них непременно кровь, но на коже ничего нет, и Василий успокаивается. Он утыкается в подушку, отдаваясь во власть тяжелого хмельного сна, а на завтра он убедит себя, что ему и впрямь все приснилось.