Горе от любви

[russian-classic]

Фэндом: Александр Сергеевич Грибоедов, "Горе от ума"
Название: Горе от любви
Автор:  *Синеглазка*
Пейринг: Чацкий/Молчалин
Рейтинг: G
Комментарии: старалась сохранить форму произведения.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.

Явление 3.

Чацкий, потом Молчалин.

Чацкий.
Ах! Софья! Неужли Молчалин избран ей!
А чем не муж? Ведь сам, бывало,
Мечтал о единеньи с ним, и много дней…
Нет! Выражать такие чувства не пристало!
(Задумывается.)
Услужлив, скромненький, в лице румянец есть…

Входит Молчалин.

Вот он, на цыпочках, и не богат словами;
Какою ворожбой умел мне в сердце влезть!
(Обращается к нему.)
Нам, Алексей Степаныч, с вами
Не удалось сказать двух слов.
Ну, образ жизни ваш каков?
Без горя нынче? Без печали?

Молчалин.
По-прежнему-с.

Чацкий.
А прежде как живали?

Молчалин.
День за день, нынче как вчера.

Чацкий.
Сегодня же с утра
Один мы с вами раз видались.
И то вы мигом прочь умчались.
Я, может, резок был слегка.
Простите мне, глубоко за это сожалею.
Позволите узнать: ваша как рука?

Молчалин.
Ничего-с. Вскоре переболею.

Чацкий.
Вы будьте осторожней: ведь случайно
Здоровью вред вы нанесёте,
И для меня… для вас печально:
Быть может, что костей не соберёте.
Но, впрочем, что я о плохом!
Желаю быть вам и здоровым, и счастливым.
А верно ли, что с некоторых пор,
Услышал, числитесь вы по Архивам?

Молчалин.
Да-с.

Чацкий.
И что же, там не скучно вам?
Вы губите себя не по летам.
Развеяться, уехать из Москвы,
Пожить свободней не хотите ль вы?

Молчалин.
И здесь недурно-с.

Чацкий.
Возможно. Но так душно,
Суетливо. Всё старо, всё ревниво, страх как глупо.
Нет, не могу глядеть я равнодушно,
Как вы страдаете, как словно живым трупом
Становитесь. Но ведь на самом деле,
Как хорошо бумагами б вы не владели,
Как не пытались бы над документами корпеть,
Я чувствую, что трудно вам терпеть
Все эти унижения, и льстить, и преклоняться.
Довольно же; не лучше ли заняться
Чем-либо, что уму и сердцу было бы дороже?
Я повторяю: молодость мертвить негоже,
Для лучших, для стремлений благородных
Она дана…

Молчалин.
Я, сударь, из безродных.

Чацкий.
Вот то-то мыслю всё: со мною говоря,
Вы смущены моим лишь положеньем?
А я, на чин ваш не смотря,
Сто раз свидетельствую вам почтенье…
Но… дурость, право… можно мне спросить?

Молчалин кивает.

Случалось вам вдруг страстно полюбить?!

Молчалин.
Ах, сударь… на такой вопрос…

Чацкий.
Вы прямо отвечайте.

Молчалин.
Ох, нет-с, не узнавайте.

Чацкий.
И что же, горесть слез
И радость поцелуев, и нежности объятий,
И все слова любви не знали, вероятней?
О, сладкое незнанье!
(Отворачивается.)

Молчалин (нерешительно топчется и собирается уходить).
Простите-с; до свиданья.

Чацкий.
Алексей Степаныч, погодите,
Так скоро от меня не уходите.
Свершится все: скажу вам напрямик…
Уверю вас, что я не брежу,
Не заостряю шуткой злой язык.
Вот если б дали вы надежду,
Что будем видеться мы каждый день,
тогда…

Молчалин (останавливается у двери).
Что, сударь? К услугам вашим я всегда.

Чацкий.
Всегда? Мне так отрадно слышать!..
Глаза вы опустили, весь сгорбились,
Душа в вас еле дышит…
Неужто на меня озлобились?
Я вас обидел невзначай? Что с вами, объясните?
Хоть раньте грубостью, но только не молчите!

Молчалин не отвечает.

Отчего ко мне вы так жестокосердны?
Вы не хотите говорить со мной усердно…
Винюсь за все пред вами,
Раскаиваюсь не словами!
(Подходит к Молчалину и крепко обнимает его.)

Молчалин (загораживаясь папкой).
Подите от меня. Не обессудьте…

Чацкий (отпуская его).
Погас во мне сейчас рассудок
От вашей близости.
Мои вам действия –
Одни лишь низости?

Молчалин (глядя в пол).
Нет-с; но неуместные.

Чацкий.
И что же в них плохого? Хочу вам дружбы
Дань вознести; вернулся я сегодня
Из дальних странствий. По долгу службы
Вы здесь остались, как бы ни угодно
Мне было взять с собою вас!
Но я предвидел ваш отказ,
Хоть не пойму, зачем карьеры путь
Вам заслоняет жизнь. Но как-нибудь,
Наверно, отдыхаете и вы душой.
Побудьте откровенными со мной,
И расскажите, что же сердцу мило.
Конечно же, тут жизнь течет уныло…

Молчалин.
Помилуйте! И вовсе нет.
С тех пор, как выхожу я свет
(Архивных принимают
И в Собраньи),
Мне-с вполне хватает
Этого. Какого же признанья
Вы ждете от меня?

Чацкий.
Собранье… Сплетни, толкотня,
Бокалы, карты, перезрелые девицы,
Военные, старухи, значительные лица,
Перед которыми тут некто расстилались
В былые времена… Вы один остались
Средь этого болота!
Молчалин, как же вы живете?!

Молчалин.
А что-с?

Чацкий.
Ведь лицемерие все света – не про вас;
Я навсегда запомнил первый раз,
Когда явились вы: так тихо, скромно,
Незаметно, без пошлости – и все укромно
Сокрыто в глубине души… Вы покорили
Сразу же меня. Но тут же отдалили
Своей спокойностью, немногословностью…
Я растерялся; меня условности
Остановили, и внешне были для меня вы
Никто… А я, когда альбомы вам давал,
В них целые страницы выдирал –
Такого, думал я, прочесть вы не должны!
И как корю себя теперь за это:
Вам было б легче понимать…

Молчалин (кланяясь).
Не смею более стеснять
Своим присутствием. Дела, сударь.
(Уходит.)

Чацкий.
Как умолял его – не дождался ответа!
Но правда ведь, когда ль
Все это было? Назад три года
Я был еще мальчишкой для него,
И никогда не значил ничего…
Нет, он понимает все, какого рода
Чувствами пылаю я к нему –
Он только потому
Уходит прочь, смущаясь и краснея!
О, если б не общественное мненье,
Которое не до конца презрел я!
Ах, Алексей, какая тайна душа твоя!

(Конец явления.)